Служение
Иркутская о., пос.Тельма, Казанская церковь
иеромонах, игумен
Год начала 1952
Год окончания 1963
В Тельминском храме было много служб все полиелейные службы, пятница,
суббота, воскресенье. Настоятель протоиерей о.Михаил Мещеряков и о.Евгений служили
по неделе: неделю о.Евгений, неделю о.Михаил. Когда служил о.Евгений, то
о.Михаил был на клиросе. Когда служил о.Михаил, то о.Евгений читал, пел,
помогал клиросу.
Из воспоминаний протоиерея о.Василия Романова:
"О.Евгений никогда не оставлял службу без проповеди. Всегда, если служба
есть, значит, и проповедь. Он был малограмотный, малообразованный,
но его жизненный путь был такой, что он мог, не особо по книгам,
что-то рассказать, научить.
А литургическую проповедь после Евангелия или запричастна он читал
по Дьяченко.
У него зубов не было, в тюрьме выбили, но он исполнял свой пастырский
долг, что нужно наставить людей и разъяснить им слово Божие.
И он слово Божие всегда нес к людям.
О.Евгений шустренький был, да и о.Михаил тоже. Бодрость такая была во всем.
Службу никогда не тянули. Начали службу все быстро с молитвой,
с благоговением, но без тянучки. О.Михаил всегда говорил:
"Не нужно народ заставлять, чтобы он перетрудился во время службы.
Надо, чтобы народ мог помолиться".
Я с малолетства ходил в храм, помогал в уборке.
Каждую неделю в воскресенье вечером он мне пряников давал целый платок.
а если меня не было то с кем-то домой мне пошлет.
Позже, когда я уже иподиаконом был у владыки Вениамина, после каждой
службы к о.Евгению забегал, благословение взять, поисповедоваться, чаще
прямо дома.
У него на столе скатерть лежала и клеенка и под клеенкой у него всегда
трояки лежали. И вот чего-нибудь принесешь из дома, каши там
(он уже старенький был), посидишь у него. Он такой довольный был.
И всегда доставал деньги и давал. Хотя я и старался не брать,
но он топал ногами и говорил:
"Бери!"".
Из воспоминаний дочери настоятеля Тельминского храма о.Михаила Мещерякова
Веры Михайловны:
"Он [игумен Евгений] был таким незаметненьким, тихим... Божий одуванчик.
Его все любили. К "Монастырю" [церкви] пристроили ему отдельную келийку,
она пониже была и отдельный вход, даже почти ступенек не было.
И он жил. У него ничего не было. Одеяло и то рваное, но все чистое.
Он все раздавал, что ему дадут. Они ему сколько раз давали новое одеяло,
а один раз мы ему привезли носки. А потом мне уезжать, и он мне приносит
эти носки мужские в подарок, забыл, что это мы ему принесли...
Даже часов у него не было.
Проповеди почти что не говорил несколько слов скажет и все.
К требам относился изумительно.
Папа его обожал. Папа был моложе, но его любил, как ребенка.
Его приглашали в гости он стеснялся. Молчал, молчал.
Возьмет коромысло, и, в подрясничке на Ангару за водой это очень далеко
было. Очень любил детей. А пойдет с ведрами в него могут камень бросить".
В 1963г. о.Евгений вышел за штат по болезни и старости.
Из воспоминаний В.М.Мещеряковой:
"Когда он пошел за штат, то все равно папе помогал. Служить почти
не служил, а исповедовал, на требы ходил. Идет служба, а кто-то приходит:
"Больного надо причащать".
О.Евгений раз и идет. Мама говорила:
"Как бы вам за это не попало...",
а он:
"Я ему [больному] жизнь продляю, он не выброшенный из жизни".
И к нему все шли исповедоваться с удовольствием".
Из воспоминаний протоиерея о.Василия Романова:
"Когда о.Евгений состарился до такой степени, что уже не мог служить, то он
помогал совершать только требы. О.Михаил отслуживал и уходил домой, потому
что силы его уже покидали, то о.Евгений оставался и панихиды и молебны
все уже дослуживал...
Под конец о.Евгений не мог уже ни читать, ни петь, но все равно выходил
на клирос, вставал под Иверскую икону Божией Матери и молился.
Другой раз слезно молился. Слышишь плачет кто-то.
А это о.Евгений стоит плачет...
Последние годы, когда о.Евгений стал совсем немощным, он сидел в храме
у левого клироса... "