[back][up level][first][previous][next][last]
    Ребячьих Александр 
    Неточная дата рождения 1890–1891гг. 
    Место рождения Архангельск 
    священник 
    Александр рос в богатой и уважаемой семье. Отец его был известным в
    Архангельске человеком.
    Ему, как единственному сыну (в семье росли еще две девочки) были предоставлены
    все возможности. Александр получил блестящее образование.
    Уже в юности все его существо противилось всякой роскоши и тянулось к Богу.
    Из рассказа батюшки о своей юности, слышанном от него Анной Макаровной Петровской:
      
    "Несколько раз сестры (одну из них звали Лялей) почти насильно уводили его на
       танцы. Приведут и смотрят, кого брат танцевать пригласит. Он смеялся, рассказывая
       об этом: "Я, Аннушка, самую бедную девушку выберу — и одета она плохо, и не
       смотрит на нее никто. А мне до чего же радостно на сердце от ее улыбки,
       довольного личика. Ляля домой в слезах прибежит, жалуется родителям: "Ну,
       просто стыдно за него, мама! Что хуже — то и берет!" Скоро перестали сестры
       меня по танцам водить. А я и рад".
       ...Первое, что он сделал, решив отречься от мира, в трескучий мороз босиком
       перешел Северную Двину — такое испытание себе выбрал. Ночь после этого на
       печке просидел, вся кожа с ног сошла, а мать под иконами плакала:
       "Матерь Божия! За что ты наказала меня сыном таким?" С тех пор ноги у него
       покрылись незаживающими язвами. Отец даже бил его несколько раз от отчаяния.
       Но он только молчал и молился — ни за что не хотел с пути Божьего свернуть"
    Фотографии ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ[до 1943г.] [1943-1945гг.]
      Служение
        Архангельск, собор 
        иерей 
        Служил в соборе г.Архангельска
      Аресты
        Архангельск 
        Был арестован в 1930-е годы.
        Прихожане собора пытались заступиться за о.Александра, но это не помогло
      Осуждения
        ././. 
        Приговор 10 лет ИТЛ 
      Места заключения
        Колыма, ИТЛ 
        Год окончания 1943 
        Из рассказов духовных чад батюшки:
           "Около десятка лет он провел в лагере на Колыме... Часто вспоминал тюремные
            нары в три ряда, на которых даже вытянуться в полный рост невозможно, голод,
            холод, бесконечные допросы. Несколько раз ему предлагали отречься от Бога,
            обещая в этом случае сразу домой отпустить. Но он жил с Богом, с Богом и
            умереть хотел... ".

        В Архангельск после освобождения ему не разрешили вернуться, ему пришлось
        отправиться в Шарью
      Места проживания
        Костромская о., г.Шарья, пос.Ленинский, ул.Школьная 
        Год начала 1943 
        О.Александр, "странный человек в изношенной до дыр рясе, с кровоточащими
        язвами на почти босых ногах" появился в Шарье в самый разгар Великой Отечественной
        войны.
        Церкви в Шарье в эти годы не было. Служившего до этого священника арестовали
        за "шпионаж".
        Отец Александр поселился на улице Школьной в доме Натальи Хазовой,
        заняв половину дома и устроив там молельный дом.
        Весть об о.Александре и его молельном доме на улице Школьной разнеслась по Шарье
        и району в мгновение ока. Каждый день сюда приходили и приезжали люди,
        сохранившие в душе любовь к Богу, несмотря на царившее в стране безверие.
        К нему приезжало много людей, некоторые даже из других районов.
        Отец Александр ради Христа взял на себя труднейший духовный подвиг юродства:
        Из рассказа Веры Егоровны Тимофеевой:
           "Отца Александра мы поначалу за нищего принимали. Даже побаивались.
           Во время службы он совершенно преображался — столько было в нем достоинства.
           Лицо чистое, голос бархатный — одно удовольствие слушать.
           А на улице — юродивый, да и только. Походка, как у старика, — мелко-мелко
           семенил, все что-то с земли поднимал и в сумку складывал".

        Из рассказа Маргариты Федоровны Замашкиной:
           "Нам, ребятишкам,... отец Александр казался тогда пожилым человеком, почти
           дедушкой, хотя было ему немногим больше 50 лет. Наверное, из-за длинных волос
           и бороды, а также необычного вида. Ходил батюшка в старенькой рясе, поверх
           которой зимой надевал тонкий зипунок. На ногах — ничего, кроме опорок —
           обрезанных валенок, не носил. А ноги у него больные были — в язвах все,
           которые постоянно кровоточили и гноились. Не помню, чтобы батюшка чем-то
           лечил их... Погреет ноги — вот и все лечение.. На плече отец Александр
           носил тяжелую холщовую сумку с камнями и всякой всячиной, которую подбирал
           прямо на дороге... А на наши вопросы отвечал всегда одно: "Грехи ваши ношу.
           Надо же кому-то".

        Из рассказа Анны Макаровны Петровской:
          "Вернувшись из заключения, с родными никакой связи не имел. Мать батюшки умерла
           еще при жизни его в Архангельске. Судьбы отца и сестер мне неизвестны. Но
           батюшка называл себя сиротой...
           Несмотря на странное свое поведение, умом он обладал здравым. По всей видимости,
           получил в юности блестящее образование. Достаточно было взглянуть на его
           каллиграфический почерк, послушать проповеди. Как-то я спросила его об этом.
           Батюшка ответил односложно: "Образование, говоришь? Большое, Аннушка"".
        Из рассказа Маргариты Федоровны Замашкиной:
           "...С нами, детьми, он был очень ласков. Особенно сирот жалел. Заботился о
            них. Знал, в каких домах люди побогаче. Придет, постучит палкой и требует:
            "Яиц давайте, крупы, масла". А утром перед школой завтрак для бедных ребятишек
            приготовит и зовет всех: "Заходите, детки, Боженька вам хлебушка да кашки
            послал". Для себя, похоже, ничего не оставлял. Ни разу с нами за стол не садился...
            ... Он у нас в доме почти каждый день бывал. Молитвам учил. Я тогда все
            акафисты наизусть знала. Отдохнет немного и зовет меня: "Давай, деточка,
            акафист прочитаем — Божьей Матери или Николаю Чудотворцу". Чаще мы их пели.
            Голос у батюшки был удивительно красивый. От недугов избавлял.... ".

        Из рассказа Анны Макаровны Петровской:
            "Очень батюшка любил икону "Знаменье Божией Матери" и акафист Пресвятой
            Богородице петь. Голос у него был просто ангельский. Поет и плачет. Вслед
            за ним и мы. Но слезы эти сладкими казались. Вокруг война, голод, смерть.
            А на душе вдруг так легко станет, словно и нет никакой войны, да и земли
            нашей грешной тоже нет — только Бог и небо...
            Что удивляло меня в отце Александре — никогда не ругал он власть Советскую,
            по произволу которой столько лет провел в лагере. Не из страха, конечно, а
            по причине глубокого смирения перед Волей Божией...
            ... Грех жаловаться, в Шарье батюшку представители власти не тревожили.
            "Связываться с ненормальным стариком" считали ниже своего достоинства.
            Он, конечно, весьма причудливым казался, но эти "умники" даже представить
            себе не могли, насколько он был нормален.
            ...Единственный раз его забрали в милицию. Заинтересовались, что такое он
            в своей огромной сумке носит. А когда вытряхнули ее содержимое на пол и
            посыпались оттуда камни, и камешки, палки, бумажки, тряпочки — весь уличный
            мусор —  расхохотались: "Иди отсюда, поп дурной, чтобы больше ноги твоей
            здесь не было!" Отец Александр тихонько собрал "вещички" свои и одно
            ответил: "Бог с вами, я сюда и не просился"".
        Из рассказа Марии Кирилловны Вагиной:
            "...В дом батюшки мы часто ходили — помолиться. Какие чудесные у него были
            иконы! Таких нигде я больше не видела. Проповеди читал — заслушаешься. А
            уж если песни запоет церковные — слезы градом текли. Мне стыдно было при
            всех плакать, так я за печку пряталась. И обязательно, как придешь к нему,
            что-то подарит. Иконочку Тихона Калужского до сих пор храню, хоть и потемнела
            вся... ".

        Из рассказа Леонида Павловича Рыжова:
            "Мои родители ... были очень дружны с батюшкой, чтили его как человека Божьего.
             Он и был таким. Мы с сестрой-близняшкой Тамарой целые вечера, разинув рты,
             слушали его рассказы о Боге — такая теплота и свет от него исходили...
             Жили бедно, голодали. Отец Александр жалел нас, ребятишек, часто приносил
             что-нибудь из еды, а матери иногда тайком давал деньги. Она пыталась
             отказываться, батюшка сердился: "Господь послал детям твоим, а ты брать не
             хочешь!"".
        Из рассказа Елены Михайловны Шистеровой:
            "Неподалеку от нас стоял дом многодетной семьи Смирновых. Мать в
            войну умерла, 7 деток осталось сиротами. Отца, правда, на фронт не забрали,
            но дома его почти не было — машинистом работал на железной дороге. Голод
            страшный. Дома с детьми оставалась старшая дочь Валя. Ребятишки есть просят,
            а Вале и дать им нечего, плачет только и молится. В один из таких дней
            приходит к ним отец Александр и протягивает мешочек пшенной крупы: "Это
            вам Александр послал". Отца их родного именно так звали. Решили, что от
            него, обрадовались. А тот через пару дней приехал, в дом вошел — ничего
            понять не может. На столе каша, дети довольные сидят. "Откуда?" — спрашивает.

            — "Как же, папа, ведь это ты послал!" — "Кто угодно, но только не я".
            Тогда только поняли, в чем дело...
            Сирот батюшка особенно почитал, жалел очень...
            ... С этой же Валей другой случай был. Бежала она откуда-то домой... Весна,
            грязь страшная, колеи такие, что утонуть можно. А на ногах у нее кое-какая
            обуточка. Никак дорогу не перейти, чтобы не испачкаться. Навстречу отец
            Александр идет. Видит, что девчонка у края дороги топчется. Снял с себя
            фуфайку и под ноги ей бросил: "Иди, сирота!" Та растерялась, не знает, что
            делать. Неудобно, вроде, на чужую одежду ступать. Батюшка опять к Вале
            обращается, строго уже: "Иди, иди, для тебя же бросил!" По этой фуфайке
            и перескочила она через грязь. Отец Александр фуфайку поднял, встряхнул и
            дальше отправился... ".

        Из рассказа Анны Макаровны Петровской:
           "Трудный подвиг взял на себя ради Христа. Случалось, и пожалуется: "Ты бы
           знала, Аннушка, как ноги-то болят. Сними мне опорки, милая!" Стану снимать,
           а ноги у него все в кровь стерты, язвы страшные. Маме никогда не разрешал
           разувать его, все меня дожидался. Многие предлагали батюшке и одежду
           теплую, и обувь — не брал, отказывался.
           ...Мама, помню, за глаза его цыганом называла. И я не сразу привыкла к
           необычному поведению батюшки. Однажды он домой собрался. Мама мне в коридоре
           шепчет: "Что-то отец Александр растолстел в одночасье. Опять вещей не
           досчитаемся". И точно, заглянули на печку — одной подушки не хватает. На
           следующий день приходит, как обычно и сразу маме с порога: "Ругаешь меня,
           Машенька? Ничего, ничего, я подушечку твою хорошему человеку отнес. Ему
           спать не на чем, а у вас еще есть. Делиться надо с бедными".
           Потом рубашек, теплого белья мужа своего, который на фронте был, я не
           досчиталась. Обиделась даже на батюшку. Зачем же вы, говорю, отец Александр,
           бельишко-то мужнино забрали? А вернется, что носить будет?" — Поднял он
           глаза на меня, словно в душу заглянул: "Ну, если он вернется, мы ему
           шелковое справим". Не придала я значения словам его. Много ли мало ли
           времени прошло, приходим к отцу Александру с Любой Дудиной.
           Он в комнате своей лежит на лавочке. Увидел меня, да как закричит: "Ой, нога,
           нога!" На Любу вообще не смотрит, все на меня. Потом фарфоровую собачку протягивает
           с отбитой лапкой: "Береги ее, Аннушка!" Я опять в полном недоумении. Через
           5 дней получаю письмо от лейтенанта, который сообщает мне о смерти
           мужа моего во всех ужасных подробностях: Павлику на поле боя ногу оторвало
           по самый пах, умер он через два часа, не доехав до госпиталя. Любила я мужа.
           Думала, не переживу. Схватила собачку и бегом к отцу Александру. Рыдаю в
           голос. А он прячется от меня, не выходит, хозяйке сказал: "Не могу видеть,
           как она плачет!" А через несколько дней сам пришел: "Пора перестать, Аннушка,
           слезы лить. Скажи своему Павлику сейчас: "Вернись на землю!" — не захочет.
           В хорошем месте он у Господа". Муж мой, верующим человеком был, добрым... "
        Бог дал отцу Александру дар духовного провидения.
        Из рассказа Веры Егоровны Тимофеевой:
            "Людей отец Александр удивительно тонко чувствовал. Только взглянет на
            человека — уже знает его мысли. Добрых с добром принимал, а нечистых
            сердцем, случалось, и гнал".

        Из рассказа Елены Михайловны Шистеровой:
            "Отец Александр всех любил, а если кого и гнал, то только для того, чтобы
            человек исправился, в себя заглянул. В каждом видел и душу его, и будущее".
            "Прозорливый он был. Все, что ни предскажет, сбывалось...".
        Из рассказа Марии Кирилловны Вагиной:
            "...Очень верующая женщина привела к нам в дом отца Александра. Батюшка, как
            вошел, начал кого-то из-под стола, из-под лавок выгонять — и все к двери, к
            двери. Потом просит маму: "Собери-ка мне Марусенькины платочки носовые".
            Мои, то есть. Перестирал их и на веревку развесил. И потом, как мама мне
            рассказала, всю ночь не спал, стоял в изголовье моей кровати, плакал и
            молился, чтобы Господь мне терпения дал. Сбылись его пророчества. Выйдя
            замуж, родила я девочку — инвалида, 16 лет она жила — ни сидеть, ни есть
            сама, ни ходить не могла...
            Перед тем, как мне замуж выйти, батюшка дал мне зеркальце и расческу мужскую.
            За одного хотела пойти, спросила его — мой ли это суженый? Ничего не ответил,
            плюнул только. Я и отступилась от жениха этого. Скоро другой появился...
            Однажды иду с работы, а батюшка мне навстречу. Пооглядывался и шепчет:
            "Марусенька, дай мне копеечку". — "Зачем Вам, дедушка Александр, копеечка?
            Я больше могу дать" — "Нет, нет, копеечку. Я вон там дом буду строить".
            Сейчас я живу в доме на том самом месте, что указал батюшка. Построил его,
            правда, не он, а мы с мужем, но пророчество, которого в тот момент я, конечно,
            не поняла, сбылось...
            ...Моя знакомая Тася Червякова... на фронте была. Три месяца весточек от нее
            мать не получала, извелась вся. Пошла к отцу Александру узнать, жива ли.
            Многие за этим к нему ходили. Он даже сетовал порой — мол, в гадалку
            превратили. Но мать Тасину принял благосклонно... Насыпал на стол земельки и
            спичек в нее навтыкал — круг из них получился. Внутрь круга этого положил что-то
            и запричитал вдруг: "Ой, ой, курочка-то, смотри-ка, с яичком. Ну ничего,
            прибежит твоя дочка домой". Через пару месяцев Тася вернулась с фронта с
            ребеночком. Оказывается, была она в окружении и уже беременная — чудом
            удалось вырваться... ".
            "Отец Александр навещал семью Смирновых, что жили в Козлове. У них была дочь
            Валя — тогда уже невеста на выданье. Шел он к ним всегда через поле, наберет
            букетик цветов и обязательно Вале подарит. При этом все песенку пел: "Не сама
            машина ходит, машинист машину водит". Валя скоро вышла замуж за машиниста и
            прожила с ним долгую, счастливую жизнь... ".

        По его молитвам Богу люди исцелялись от своих скорбей и недугов.
        Из воспоминаний Анны Макаровны Петровской:
            "О чудесных исцелениях людей по молитвам батюшки в Шарье легенды ходили.
            Маму мою от ожога он вылечил одним только крестным знамением.
            ... А женщине незаживающую послеоперационную рану смазал гноем из язв своих.
            Та испугалась, конечно, но через три дня и думать о больной ноге забыла".
            "... Ездила к нему молиться женщина из Мантурова... Шура Серова. Молодая еще,
             а на костылях. Вот однажды перед службой отец Александр говорит ей строго:
               "Бросай, Шурка, костыли, хватит уже". А та испугалась: "Да что Вы, батюшка,
               упаду я". — "Не упадешь, бросай!"
           Шура глаза зажмурила, костыли бросила — и пошла, зашагала... ".

        Из рассказа Анны Александровны Удаловой:
            "... Безмерно благодарна ему [отцу Александру] за то, что он спас от смерти
            мою старшую сестру Нину, родившуюся в 1941 году. Мама наша, Мария Поликарповна
            Удалова жила с Ниночкой в Якшанге. До трех лет девочка хорошо развивалась, рано
            начала ходить и говорить. А на четвертом году у нее вдруг отнялись ноги, она
            совершенно перестала есть. К каким только докторам мать ее ни носила — никто и
            ничего не мог понять. В конце концов поставили диагноз — "истощение". Но
            мама в него не верила. В доме была корова, а значит, молоко и масло, и все,
            что необходимо ребенку. Разуверившись в докторах, повезла Нину к отцу
            Александру. Взяв малышку на руки, он протянул ей кусок булки, который Нина
            тут же с жадностью съела. Мать была настолько поражена увиденным, что стала
            возить Нину к нему каждую неделю. Тем более, что дома она по-прежнему в рот
            ничего не брала, только из рук отца Александра. Он и сам стал приезжать к
            нам, чтобы покормить девочку. Нина скоро совсем окрепла. Мама всю жизнь
            потом повторяла, что Нина наша отцом Александром у Господа вымолена... "
    Кончина
      1945 
      День 9 
      Месяц 5 
      Место Костромская о., пос.Шарья 
      Место захоронения Костромская о., пос.Шарья, центр старого Козловского кладбища 
      Умер о.Александр через несколько часов после сообщения о капитуляции Германии.
      Из воспоминаний очевидцев [1]:
         "...Знал он, когда умрет. Бывало, бегу за ним: "Батюшка, когда война кончится?"
         А он грустный такой станет: "Разве смерти моей хочешь, Верочка?"".
         "... О.Александр повторял часто: "Как только объявят победу, я по Шарье шагу не
         ступлю. С мешочком да пешочком туда отправлюсь". И на небо пальцем показывает".
         "Часто он мать свою покойную вспоминал — нежно очень о ней отзывался.
         Все повторял: "Вот закончится война, ни одной ночи у вас не ночую, уеду
         в Архангельск, к ангелам-архангелам". Мы, глупые, думали, что на родину к
         себе отправится. Но Родина его, видно, не на земле была... "
         "Заболел отец Александр за день-два до смерти, упав в речку и попав в
         холодную воду. Скорее всего, тяжелым воспалением легких. Благодарю Бога, что успела
         с ним попрощаться... ".

      Из рассказа Веры Егоровны Тимофеевой:
         "5 или 6 мая бежит брат мой Генка по улице и орет не своим голосом: "Верка,
         Верка, поп в речку упал!" Мы — туда. Смотрим, выбирается батюшка из Березовки,
         рукава у рясы широкие — по воде стелются, в руках берестяное ведерко, сумка
         холщовая на плече. Вылез — и к тетке Кате, что рядом жила, на крыльцо сел.
         Плачет, бедный: "Вот дурак, в такую-то холодную воду попал!" А 9 мая и помер —
         видно, сильно застудился".

      Из воспоминаний Анны Макаровны Петровской:
         "Когда вошла в дом Хазовых, отец Александр лежал на постели — исхудавший, со
         впавшими глазами, красный весь от высокой температуры: "Заболел я, Аннушка,
         сильно заболел. Уйду скоро. Вот только война закончится". Упала я на колени:
         "Простите, батюшка. Обижали мы Вас... " Горько было от его улыбки, от
         близкой разлуки с ним. Он с трудом дотянулся горячей рукой до моей склоненной
         головы: "Простил я всех, девочка. Жаль мне вас, бедных... На следующий день
         о.Александра не стало. Все его подарки: афонский крестик, фотографию,
         живописную икону Иоанна Богослова... хранить буду до последнего дня. Но дороже
         всего написанные им четыре строчки стихов, ставшие путеводной звездой моей жизни:
           "Не жалей делиться хлебом с каждым бедным сиротой.
            И Покров Царицы Неба будет вечно над тобой".
         "...На похоронах мы не были — ночью его на кладбище увезли. Но помню, что
         накануне похорон по улице пройти было нельзя, столько народу собралось проститься
         с батюшкой... ".

      На похороны собралось множество народу. Часа два люди только прощались с батюшкой.
      Похоронили его на следующий же день, в 5 часов утра, боялись еще большего
      столпотворения.
      Долгие годы на могилке его горела лампадка, потом исчезла. Новую оградку и крест
      в 1990-е годы поставила Любовь Ивановна Витушко (Дудина), его духовная дочь.
         "За братской могилой на Козловском кладбище колодчик был. Выкопал его о.Александр
         наказывал всем:
            "Умру я, вы на колодчик мой ходите, воду берите, исцеляйтесь. Берегите его"
         ... И многих эта вода, действительно, исцеляла — тех, кто с верой приходил. Теперь
         он зарос травой. Не сберегли колодчик батюшкин... ".

      Сейчас тропинка, ведущая к могиле, аккуратно расчищена. Поклониться своему заступнику
      и благодетелю приходят все, чтущие его память. Уносят с собой землю с могилы,
      обладающую целительной силой. Земля с могилки исчезает так быстро, что не
      успевают подсыпать. Люди лечатся и поминают батюшку добрым словом.
      Обращенные к нему молитвы приносят избавление от скорбей и болезней
    Публикации ->

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ